04.12.2017

Где чисто, там и прибыль

Где чисто, там и прибыль

Разведение форели в Карелии за последние несколько лет стало достаточно выгодным бизнесом. Если еще в начале нулевых рыбоводы нуждались практически во всем и работали на грани рентабельности, то сейчас отрасль активно развивается. Во многом помогли предпринимателям российские контрсанкции, которые закрыли границы для норвежской рыбы, импортозамещение и внимание профильных госструктур к аквакультуре.

Однако не редко форелеводы слышат упреки в свой адрес. Обыватель, склонный верить слухам, подозревает, что такие хозяйства вредят экологии карельских озер. Прояснить ситуацию в отрасли мы попросили председателя правления НП «Общество форелеводов Карелии» Виталия Артамонова. Кстати, сразу развеем один миф. Многие думают, что рыбу можно разводить в любой ламбушке. Так вот, из порядка 60 тысяч наших озер для товарного форелеводства пригодны только около сотни. Форелеводческих хозяйств зарегистрировано и того меньше - 58.

У страха глаза велики

Андрей Басов «АиФ-Карелия»: Говорят, что в тех озерах, где есть садки форелеводческих хозяйств, другая рыба как-то меняется: становится неестественно крупной, а ее мясо - красным…

Виталий Артамонов: Красное мясо? У нас нет такой информации из достоверных источников. Думаю, это больше разговоры, потому что дикая рыба не питается кормами и молодью форели в силу отсутствия такой возможности. А вот встретить крупные экземпляры у садков вполне реально, так как к садкам тянется дикая молодь, а за ней идет хищная рыба.

Люди часто видят проблему там, где ее нет. Иногда это происходит потому, что новое меняет их уклад жизни, сложившийся за десятилетия. Если на озере появилось форелеводческое хозяйство, то некоторые люди сразу считают, что вода из-за этого стала грязной. Такого быть просто не может только потому, что форель гораздо более «капризная» рыба, чем, скажем, щука, окунь или плотва. Она требует и определенной температуры воды, и насыщенности кислородом, и, в целом, чистоты. Иначе она либо не будет расти, или просто умрет. Наши форелеводы каждый квартал сдают пробы воды. Это требование закона. Как правило, они оказываются лучше, чем пробы, взятые, например, у деревенских бань, расположенных на берегу водоема.

Я сам рыбак и знаю, что больше всего вредят браконьеры. Многие наши озера, которые всегда славились хорошей рыбалкой, сегодня перегорожены сетями вдоль и поперек.

- Кроме проб воды, как еще контролируются хозяйства?

- Постоянный мониторинг проводит Россельхознадзор. Кроме того, предприятия сдают на анализ и саму выращенную рыбу. Ведь им, чтобы продать свой товар, нужно получать ветеринарные сертификаты. Поэтому о любой болезни рыбы становится сразу известно. Предприниматели очень следят за этим, поскольку это напрямую бьет по их кошельку. Сложно себе представить, чтобы кто-то сам себе нагадил: своя же рыба и погибнет. Кроме того, бизнес должен развиваться. У нас есть хозяйство в Кондопожском районе, которое собирается выходить со своей продукцией на внешний рынок. Так у них было проведено полное экологическое обследование всего хозяйства по строгим зарубежным нормам.

Плюс только за время существования НП «Общество форелеводов» мы профинансировали около десятка исследований о влиянии хозяйств на водную среду, которые выполняли Институт биологии КарНЦ РАН и ПетрГУ. Во всех исследованиях показано, что разведение рыбы не наносит вреда, пока соблюдаются пределы рыбоводных биологических обоснований (РБО). Это такой документ, в котором прописано, сколько рыбы можно вырастить на конкретном участке водоема, который предприниматель берет в аренду у государства.

Предел есть

- Наверное, бизнес мечтал бы выращивать рыбу без таких ограничений.

- Действительно, может сложиться такое впечатление, но мы придерживаемся другого подхода. Мы ведь здесь живем и хотим, чтобы наши дети тоже смогли спокойно съездить на рыбалку. Поэтому мы сами настаиваем на более строгих РБО. Такие предложения мы вносили, например, при подготовке новых ветеринарных правил, которые должны в скором времени появиться. И бизнесу это не вредит, ему есть куда развиваться. Несколько лет назад по инициативе министерства сельского хозяйства было сделано большое научное исследование, в результате которого был определен потолок, сколько всего можно выращивать форели на внутренних водоемах республики в год. Ученые назвали цифру - 30 тысяч тонн. Для сравнения, в этом году, по нашим прогнозам, будет выращено 23-24 тысячи тонн. Так что у бизнеса еще есть запас.

Кроме того, есть еще один ограничитель. У каждого участка есть своя проектная мощность. Но по факту выходит, что рыбы выращивается меньше. Так происходит потому, что садковые линии надо переставлять. Это как с пашней: нельзя все время сеять хлеб в одном и том же месте. Земле надо давать отдых. Так и у нас. Большинство хозяйств берут большие участки, потому что им нужна площадь, чтобы двигаться. Они даже не стремятся выйти на проектную мощность. Такой вот водооборот.

Европейское качество

- Расскажите, где форелеводы берут корма? Говорят, что они рыбу кормят антибиотиками.

- К кормам вообще трудно предъявить какие-либо претензии, потому что практически все они европейского производства: Финляндия, Дания, Франция, Норвегия. Внутренние требования этих стран гораздо строже, чем наши. У них давно следят за предельно допустимыми выбросами, за перевариваемостью. Западные производители постоянно стремятся к тому, чтобы минимизировать ущерб для экологии от несъеденных кормов и продуктов метаболизма форели. Не надо забывать еще и том, что при ввозе в нашу страну в любом случае потребуются и ветеринарные документы, и соответствующие разрешения Россельхознадзора.

Такое производство требует самых продвинутых технологий. Нельзя просто купить линию и крутить корм, как фарш. У нас последние годы производители пока не могли добиться нужного качества. Но сейчас появляются новые производства, которым возможно удастся отладить технологию. Есть завод в Белгороде, который активно пробует выходить на рынок. Есть и в Петрозаводске одно производство. Сейчас эта компания апробирует свой продукт на своих мощностях и предполагает в дальнейшем использовать его в рамках своей технологической цепочки.

Будущее без отходов

- В заключение хотелось бы выяснить, что происходит с отходами рыбного производства. Куда идут потроха после чистки рыбы? На свалку, в лес?

- Эта проблема, действительно, существовала раньше, при становлении отрасли. Сейчас она решена. Во-первых, надо сказать, что далеко не все предприятия потрошат сами рыбу, многие ее продают целиком, как выловили. Из 58 хозяйств цеха потрошения есть у 16. Практически все форелеводы уже поставили у себя крематоры, в которых и сжигаются отходы. Кроме того, у нас есть и передовики - предприятия, которые занимаются глубокой переработкой рыбы: копчением, вакуумной упаковкой и прочим. Так вот они стараются переработать абсолютно все. Если у других отходы идут в печь, то они топят из них рыбий жир, не медицинского качества, конечно, а ветеринарного. За таким подходом будущее. В Норвегии, к слову, из рыбьих шкур лососевых уже шьют дамские сумочки.

Вернуться в раздел